Кто же он, вечно молодой в душе и постоянно изменяющийся БГ? Пожалуй, единственный из старшего поколения рокеров России, кому удается оставаться актуальным и каждый раз создавать что-то абсолютно новое, совершенно непонятное, но прекрасное. Пока это остается тайной. Во всяком случае, мне, за двадцать три года, разгадать это так и не удалось. Мастер превращений, Борис Борисович то увлекается йогой, то становится голосом на радиоволне, то превращается в доброго Джина из «Антимульта». Он всегда интересен, каждому поколению он несет что-то особенное, родное и близкое именно ему. Удивительно, но за неясностью его слов нам открывается нечто большее, чем просто их значение. Я думаю, что они открывают наш разум. Помните, - «Вначале было слово…» Слова – зерна, главное, чтобы они попали на благодатную почву. Так кто же он, их сеятель? Наверное, как было сказано однажды, БГ – непостижимая реальность.

Автор Богдан

Борис Борисович, вы уже около трех лет ведете передачу «Аэростат» на Радио России, расскажите, как все начиналось?
Борис Гребенщиков: Однажды в каком-то интервью я говорил о плачевном состоянии современного радио и заикнулся, что, если бы у меня была своя передача, я бы постарался исправить сложившуюся ситуацию, и меня поймали на этом. Буквально через несколько дней после выхода в свет этого интервью, мне позвонил директор Радио России и сказал: «Не хотите ли вы вести у нас передачу?» А поскольку у меня к этому радио совершенно особое отношение, я просто не мог отказаться.

А почему особое?
Борис Гребенщиков: Когда-то они предоставили нам бесплатно свою студию, где мы записали "Русский альбом". Поэтому отношение к Радио России у меня очень положительное. Я даже первое время не знал, получится у меня или нет, но все же согласился. Потом это как-то само пошло и пошло, затянуло, и сейчас затягивает все больше и больше.

Сколько времени занимает подготовка одной такой передачи?
Борис Гребенщиков: Около двух месяцев. Я одновременно пишу три-четыре передачи.

Как удается это совмещать с гастролями, выступлениями?
Борис Гребенщиков: Так вот и совмещаю – ночью пишу, утром пишу, днем сплю, а вечером даю концерты.

Вы слушаете много музыки, есть ли какая-то музыкальная работа или альбом, которые поразили бы вас за этот год?
Борис Гребенщиков: В этом году что-то было забавное… Например, Джон Вандерслайс… Сейчас может Гэбриэл выйти, может выйти Коэн, Арчи Фишер…

Ждете этих релизов?
Борис Гребенщиков: А я всего жду. Надеюсь, кто-нибудь из них меня приятно удивит.

Вы, как один из основателей русского рока, чувствуете на себе ответственность за его появление?
Борис Гребенщиков: Вы мне этого не шейте, начальничек! Тогда я был в другом месте… Ответственности не чувствую!

Интересно ли вам что-нибудь из металла и металлической музыки?
Борис Гребенщиков: Смотря что называть металлом. System Of A Down мы будем металлом называть?

Будем.
Борис Гребенщиков: System Of A Down просто прекрасная симфоническая музыка. Сейчас буду разыскивать In Flames и все остальное. Буду смотреть.

Борис Борисович, когда вы только начинали, как ваши родители относились к тому, что вы делаете? Положительно или отрицательно?
Борис Гребенщиков: Когда я еще даже не начинал, у меня дома были мини-войны. Отцу не нравилось, что я слушал Артура Брауна, так как я включал его громко, а Браун очень сильно кричит. Мать же меня, наоборот, защищала. В других случаях маме не нравилось, что я в семь утра переписывал какие-то пластинки и этим мешал ей спать. А когда я уже стал писать песни, не могу сказать, что был сильный отклик, но мама говорила: «Не занимайся ерундой…», а сейчас сама не может поверить в то, что песни, которые ей нравятся, были написаны именно тогда.

У вас сохранилась ваша первая гитара?
Борис Гребенщиков: Нет, первая гитара исчезла, и я даже не знаю, куда. Потом одну из первых гитар у меня купила девушка на интернет-аукционе, чем очень помогла нам в записи «Песен рыбака». Остальные лежат у нас в студии.

Чьи концерты вам удалось посетить в последнее время?
Борис Гребенщиков: Jethro Tull.

И какие впечатления?
Борис Гребенщиков: Я очень люблю и ценю их лидера Яна Андерсона. По-моему, он один из гениев двадцатого века. Но его группа сейчас стесняется сказать, что у него плохо с голосом. А у него, действительно, сейчас плохо с голосом, ему необходимо его восстанавливать.

Вы разделяете ту точку зрения, что в некоторых песнях Цоя есть пророческие тексты?
Борис Гребенщиков: У любого настоящего мастера в текстах полно пророчеств, и чем больше в них вникать, тем больше они сбываются. Когда он настраивается на гармонию со вселенной, слова сами выстраиваются в нужном порядке.

Скажем, что город, которому 2000 лет – это про христианскую цивилизацию…
Борис Гребенщиков: Я как-то и не думал. И Витька тоже, наверное, по этому поводу, особенно, не задумывался. Я считаю, что такие вещи сознательно делаться не могут, сознательно пророчествовать невозможно. Это то, что Юнг называл теорией синхронности.

У вас не так давно были концерты в Индии. Что услышала индийская публика? Вещи из альбома «Прибежище»?
Борис Гребенщиков: Нет, то же самое, что мы играем в «Лунном туре».

Чем отличается индийская публика?
Борис Гребенщиков: Ну, они немножечко другого цвета и одеты по-другому. Вот и все.

Что есть в Индии, и чего не хватает здесь у нас?
Борис Гребенщиков: Дело в том, что индийской цивилизации минимум семь тысяч лет, а, скорее всего, одиннадцать, и они за это время между собой особенно не дрались. То, что у них так долго сохраняется, в принципе, одна и та же религия, очень сильно настроило людей друг на друга. Они к своей земле и к своим святым местам относятся совсем не так, как мы. Нас же, научили, что земля – это плохо, земля – это язычество. Какое же это язычество, если мы ей питаемся? Они же научились уважать и любить свою землю, мирно жить с землей и друг с другом.

Ваше любимое место на территории Индии?
Борис Гребенщиков: У меня очень много любимых мест. Но, пожалуй, самое любимое – это пустой номер в гостинице!

Взгляд на восток может оздоровить замученное западное общество?
Борис Гребенщиков: Если общество замученное, то это значит, что оно само себя замучило, так как больше его мучить некому. Сложно представить, что пигмеи мучают западное общество. Поэтому, пока оно не перестанет себя мучить, взгляд ни на восток, ни на запад, ни на север ему не поможет. Но, если оно захочет набраться ума, то обратиться на восток резонно.

Как относитесь к русским (арийским) направлениям йоги, когда ведические законы пытаются смешивать с древнерусским язычеством?
Борис Гребенщиков: Я не в курсе существования этих направлений. Но так же я не встречал ни одного убедительного упоминания о том, что о русском язычестве есть хоть какая-то информация. Это, примерно, то же самое, что друиды, которые все были заново изобретены в 19 веке. Ни о том, ни о другом мы не знаем ничего, и когда говорят о каких-то русских ведах, «Велесовой книге», которая где-то была, а потом пропала неизвестно куда, тут уж простите… Сказать можно все, что угодно.

Вы не склонны в это верить?
Борис Гребенщиков: Если у меня появятся какие-нибудь документы, подлинности которых я смогу доверять, тогда я посмотрю и почитаю, а читать выдумки современных умников мне не очень интересно.

Вам удавалось достичь нирваны?
Борис Гребенщиков: Смотря, что под этим понимать. Нирвана – весьма сложная вещь. Для каждого она своя, и каждый понимает ее по-разному. Так, скажем, у меня был один знакомый, который говорил: «А я тоже медитирую! Включу себе порно-канал и погружаюсь в медитацию!»

Вы верите в то, что буддийские ламы могут летать?
Борис Гребенщиков: Сам я это не видел, но полностью верю в это. Многие мои знакомые мне об этом сообщали. Я знаю одного молодого парня из Риги, который тоже этим занимался, но потом бросил.

В общем, немного оторваться от земли можно?
Борис Гребенщиков: Можно, но зачем? Про это есть замечательная история. Будда шел с учениками по берегу реки, увидел лежащего йога и спросил: «Чему ты научился?» Он ответил: «Я двадцать лет медитировал и теперь могу ходить по воде». Будда ему: «Зачем? Не проще ли заплатить две драхмы, и тебя перевезут через реку?» Вообще, во многих восточных системах такие чудеса не одобряются, так как человек начинает высоко ценить себя, а это служит мощнейшей преградой на пути к духовному развитию.

Как считаете, что лучше – жить будущим, или ловить кайф в настоящем?
Борис Гребенщиков: Жить будущим бессмысленно, потому что будущее еще не случилось. Это – целиком наша фантазия, а жить фантазиями, можно порекомендовать, только совсем больному на голову человеку. Если же жить настоящим и внимательно в него вглядываться, то тут, даже кайф не нужно ловить, все будет происходить само по себе.

Ваша дочь Алиса разделяет ваши философские взгляды?
Борис Гребенщиков: Я думаю, что это весьма опасно, так как мы разного возраста и у нас очень разная жизнь. Вряд ли бы я рекомендовал это ей, но когда у нас есть возможность, мы беседуем.

Вы поддерживаете ее в творческих начинаниях?
Борис Гребенщиков: Я поддерживаю ее в абсолютно любых начинаниях. Во всем, что она захочет делать. Мне нравится, что то, что она делает, нужно людям. Она может хоть варить сталь! Если ей это будет приносить счастье, я буду ее в этом поддерживать.

Как относитесь к мультфильму, который сняла про вас компания «Антимульт»?
Борис Гребенщиков: Отлично отношусь. Жалко, что в нем не было Масяни. Я мечтал о чем-то в этом роде.

Как, на ваш взгляд, изменилась рок-музыка за то время, которое вы ее слушаете?
Борис Гребенщиков: Я, может быть, ошибаюсь но, по-моему, последний рок пропал с лица земли где-то в середине семидесятых годов. Он был стерт и уничтожен сапогами панков! И слава Богу! Знаете, существует до сих пор группа Nazareth, которая частенько заезжает в Россию. Я их очень уважаю. Они пьют, могут даже, наверное, Макаревича перепить. Но, я не понимаю, зачем столько лет петь одни и те же песни. Они же про это говорят: «Зачем петь новые, если люди до сих пор ждут старых?»

Как считаете, людям дано право выбора или все заранее предопределено Богом?
Борис Гребенщиков: Хороший вопрос. Понимаете, если мы отделяем Бога от людей, то становится непонятно, как устроена вселенная? А если люди – это часть Бога, то вопрос лишается смысла и то, что определено Богом, определяется людьми. Это вопрос о раздвоенности, а раздвоенности, как таковой, в мире не существует. Все одно.

Пить или не пить спиртное?
Борис Гребенщиков: Тут все зависит от человека. Я столько лет пил, что сейчас просто не имею права никому ничего советовать. Для меня, пока я пил, это было хорошо, а в данный момент, мне это неинтересно.